Английский полярный исследователь Роберт Скотт стремился первым достичь
Южного полюса, но ему не повезло; его опередил норвежец Руаль Амундсен.
Скотт обнаружил в заветной точке вымпел, оставленный соперником всего за
неделю до него. Обратно англичанин решил возвращаться, не повторяя
маршрута Амундсена, — пошёл через область магнитного полюса и погиб…
Полвека
спустя советская экспедиция, основавшая в Антарктиде станцию «Мирный»,
отправила группу из шести исследователей в глубь континента, чтобы
достичь Южного магнитного полюса. Вернулись лишь двое. По официальной
версии, причиной трагедии были жестокая буря, сильнейшие морозы и отказ
двигателя у вездехода.
Следующей группой исследователей,
отправившейся к Южному магнитному полюсу, стала американская. Было это в
1962 году. Американцы учли печальный опыт советских коллег —
оборудование взяли самое совершенное, в экспедиции участвовали 17
человек на трёх вездеходах, с ними поддерживалась постоянная радиосвязь.
В
этой экспедиции никто не погиб. Но вернулись люди на одном вездеходе.
Все они находились на грани помешательства. Исследователей немедленно
эвакуировали на родину, но о том, что произошло в походе, известно до
сих пор очень мало.
После американцев к Южному магнитному полюсу
отправились советские исследователи. Один из участников этого похода
Юрий Ефремович Коршунов до недавнего времени жил в Санкт-Петербурге.
Одному репортёру удалось «разговорить» его по поводу случившегося в том
давнем походе. Репортёр записал рассказ полярника, но опубликовать его
так и не сумел. Коршунов тем временем умер.
И вот недавно рассказ
Юрия Ефремовича, изобилующий невероятными подробностями, появился в
американской печати. Приводим его в переводе с английского.
«Был
полярный день, — рассказывал Коршунов, — и почти всё время нашего пути
стояла прекрасная погода. Термометр показывал всего минус тридцать
градусов по Цельсию, ветра не было — для Антарктиды это редкость. Мы
прошли маршрут за три недели, не потеряв ни минуты на ремонт машины.
Первая неприятность произошла, когда мы разбили основной лагерь в точке,
соответствовавшей, по всем нашим замерам, Южному магнитному полюсу. Все
были вымотаны, поэтому легли спать пораньше, но заснуть не могли.
Чувствуя неясное беспокойство, я встал, вышел из палатки и метрах в
трёхстах от нашего вездехода увидел… светящийся шар! Он подпрыгивал,
будто футбольный мяч, только размеры его были раз в сто больше. Я
закричал, и все выбежали наружу. Шар перестал подпрыгивать и медленно
покатился к нам, на ходу меняя форму и превращаясь в какое-то подобие
колбасы. Менялся и цвет — становился темнее, а в передней части
„колбасы“ начала появляться страшная морда без глаз, но с отверстием,
похожим на пасть. Снег под „колбасой“ шипел, будто она была раскалённой.
Пасть шевелилась, и мне показалось, будто „колбаса“ что-то говорит.
Фотограф
экспедиции Саша Городецкий пошёл вперёд со своей камерой, хотя старший
группы Андрей Скобелев кричал, чтобы он стоял на месте! Но Саша
продолжал идти, щёлкая затвором. А эта штука… Она мгновенно опять
изменила форму — вытянулась узкой лентой, и вокруг Саши возник
светящийся нимб, будто вокруг головы святого. Помню, как он закричал и
уронил аппарат…
В этот момент раздались два выстрела — стреляли
Скобелев и стоявший справа от меня наш врач Рома Кустов… Мне показалось,
что стреляли не разрывными пулями, а бомбами — такой был звук.
Светящаяся лента вспухла, во все стороны брызнули искры и какие-то
короткие молнии, и Саша оказался охваченным как бы огнём.
Я
бросился к Саше. Он лежал ничком и… был мёртв! Затылок, ладони и, как
потом оказалось, вся спина словно обуглились, полярный спецкостюм
превратился в лохмотья.
Мы попытались связаться по радио с нашей
станцией „Мирный“, но из этого ничего не вышло, в эфире творилось нечто
невообразимое — сплошной свист и рычание. Никогда мне не приходилось
встречать такую дикую магнитную бурю! Она продолжалась все трое суток,
которые мы провели на полюсе.
Фотокамера оказалась расплавленной,
будто от прямого попадания молнии. Снег и лёд — там, где „проползла“
лента, — испарились, образовав колею глубиной в полметра и шириной метра
два.
Мы похоронили Сашу на полюсе.
Через двое суток
погибли Кустов и Борисов, затем — Андрей Скобелев. Всё повторилось…
Сначала появился один шар — прямо на Сашином холме, а минуту спустя —
ещё два. Они возникли, будто сгустившись из воздуха, на высоте примерно
сотни метров, медленно опустились, повисели над землёй и начали
двигаться по каким-то сложным траекториям, приближаясь к нам. Андрей
Скобелев снимал, а я замерял электромагнитные и спектральные
характеристики — приборы заранее установили метрах в ста от машины.
Кустов и Борисов стояли рядом с карабинами наизготовку. Они начали
стрелять, едва только им показалось, что шары вытягиваются, превращаясь в
„колбасу“.
Когда мы пришли в себя от шока, шаров уже не было, в
воздухе стоял запах озона — будто после сильной грозы. А Кустов с
Борисовым лежали на снегу. Мы сразу бросились к ним, думали, еще можно
чем—то помочь. Потом обратили внимание на Скобелева, он стоял, прижав
ладони к глазам, фотокамера лежала на льду метрах в пяти, он был жив, но
ничего не помнил и ничего не видел. Он… это и сейчас страшно
вспоминать… младенец. Ходил, извините, под себя. Не хотел жевать —
только пил, расплескивая жидкость вокруг. Наверное, его нужно было
кормить из соски, но, сами понимаете, сосок у нас не было, Кустова и
Борисова мы даже не смогли похоронить — сил не было. Хотелось одного —
смыться поскорее. А Скобелев все время хныкал и пускал слюни… На
обратном пути он умер. В Мирном медики определили у него сердечную
недостаточность и следы обморожения, но не очень сильного — во всяком
случае не смертельного. В конце концов мы решились рассказать правду —
слишком давило то, что произошло, К моему удивлению, нам поверили. Но
ведь не было никаких убедительных доказательств. Отравлять новую
экспедицию к полюсу не было никакой возможности — не позволяли ни
программа исследований, ни отсутствие нужного оборудования. Насколько я
понял, то же, что и с нами, произошло в 1962 году с американцами, Теперь
вы понимаете, почему больше никто туда не стремится? Когда—нибудь,
может, туда пойдут опять. Но не думаю, что это произойдет скоро, —
слишком надежная требуется защита. Такая затея стоит миллионы долларов.
Даже американцы вряд ли настолько богаты — они ведь сейчас, как
известно, сворачивают свои антарктические станции. Основной интерес
сегодня — так называемая озоновая дыра. Если бы не необходимость
постоянного контроля за ней, вряд ли там вообще были бы сейчас люди."
Комментариев нет:
Отправить комментарий