В стране произошло довольно интересное
событие — в 2014 году был принят 172 федеральный закон. И в виде
исключения Россия оказалась в уникальном положении — она обладательница
лучшего закона о стратегическом планировании, который существует в
развитом мире. То есть мы в этом деле неожиданно и резко оторвались от
всех остальных.
Этот федеральный закон ставит
стратегирование и прогнозирование в обязанность всем органам власти на
всех уровнях: от администрации президента, кабинета министров до
муниципальных образований. Все в мире понимают, что стратегирование и
прогностика взаимосвязаны, но связь там невероятно сложная, и только в
этом законе она прямо и правильно прописана. Есть одна тонкость: этот
закон вступил в формальное противоречие с законом о местном
самоуправлении.
Но ничего ни стратегировать, ни прогнозировать мы в
России не можем просто потому, что у нас резко возросла скорость
изменения событий — событийный ряд начинает опережать не то что
стратегии, составление которых всегда требовало некоторого времени, но и
прогнозы. В этой ситуации все, что мы успеваем делать, плетется вслед
за реальностью. Мы столкнулись с тем, что существующие техники
стратегирования и прогнозирования не работают, но при этом они
поставлены нам в обязанность.
Например, США стратегирует не за свою
страну, а за мир, частью которого Америка и является. Выбирая
определенное пространство для стратегических действий, вы тем самым
фиксируете временной промежуток, в котором вы работаете. И, выбирая это
самое пространство, вы слишком многое фиксируете. Пример в образовании.
Если вы собираетесь стратегировать в масштабах азиатско-тихоокеанского
региона или Евразийского союза, вы автоматически ставите перед
образованием задачу: ваши школьники или студенты должны уметь видеть
Евразию как континент. А это означает, что образование должно строиться
на географическом или геополитическом каноне, и тогда придется менять
все образовательные программы, которые есть.
Многоукладная страна
Мы
столкнулись со второй уникальной ситуацией: революционный метод выхода
из кризиса управления перестает работать вообще, что резко повышает
требования к управлению и к образованию как к основе этого управления.
В
настоящий момент в России нет никаких альтернатив работе по созданию
шестого технологического уклада. СССР был страной с максимальным
развитием четвертого технологического уклада, и этот уклад до сих пор
живет в сознании тех, кто связан с Советским Союзом. Например, все
директора и руководители крупных оборонных предприятий живут в той
логике. С другой стороны, пятый технологический уклад —
постиндустриальный, современный — это экономика услуг, экономика знаний,
потребительское общество и все, что вокруг этого строится.
Соответственно, вся воспитанная на Западе часть элиты, министерство
экономики и соцразвития, вся финансовая сфера — Центральный банк — живут
в логике пятого технологического уклада. Он долгое время лидировал, но
санкции и необходимость быстрого и резкого роста обороноспособности
страны привели к возрождению четвертого уклада и к тому, что
предприятия, возглавляемые красными директорами, стали довольно быстро
подниматься.
В итоге в стране возник жесткий клинч: четвертый уклад,
считая, что он находится на подъеме, хочет просто снести пятый уклад,
при этом понимание того, что это приведет к катастрофическому кризису в
банковской сфере, их не пугает. Справедливо замечание — он все равно
произойдет. С другой стороны — те, кто выступают за пятый
технологический уклад, ведут жесточайшую монетарную политику, базовая
задача которой сводится к тому, чтобы любой ценой не дать предприятиям
денег. Фактически это холодная гражданская война, и через некоторое
время она неизбежно перейдет в горячую гражданскую войну. Единственная
надежда — что возникнет сила, которая встанет в управляющую позицию к
этому жесткому бинарному противоречию. И мы рассчитываем, что шестой
уклад является именно такой силой. Шестой технологический уклад — это
автоматизированная система с компьютерным управлением, проще говоря —
это искусственный интеллект, управляющий производством.
Задача
введения нового уклада стоит перед системой образования. Его суть в том,
что его очень хорошо понимают «четверочники» — это производящий уклад.
Если что-то производится, то их это устраивает. Шестой уклад вполне
производящий, работает со сложными и длинными деньгами. С точки зрения
«пятерочников» это невозвращение к индустриальному укладу, потому
императивно ставится задача замыкания технологических циклов, разумное и
содержательное природопользование. Сохраняется городская среда,
возможность работы уникальными единицами и с малыми сериями, то есть
стремление к уникальности сохраняется. Россия всегда была и будет
многоукладной страной.
Что с точки зрения прогностиков должно
случиться в ближайшие 20 лет? Удивительно, что все прогностические
группы приходят к одинаковому результату. Маркс оказался прав — 80
процентов новых технологий, которые обещают в ближайшие 20 лет,
относятся к группе А — производство средств производства. Ожидается
развитие робототехники, аддитивных технологий.
Юнкерство и грюндерство
Третья
уникальная ситуация: в России наконец построен абсолютизм вместо
самодержавия. Сейчас сформировались две правящие группы, две политики
развития, две экономики и одна фигура, балансирующая между их
интересами. Построены две управленческие группы, имеющие разное
представление о том, какое будущее должно быть у страны. Условно я
определил эти направления как юнкерство и грюндерство. Юнкерство — это
имперская организация жизни, консерватизм, дорогая земля, дорогая
недвижимость, низкое органическое строение капитала, географическая
экспансия. Юнкера стремятся сделать свою страну самой сильной военной
державой.
Грюндеры — высокое органическое строение капитала,
финансово-промышленные формы, дешевая земля. Для этих политик нам нужна
фигура сюзерена и опять же — новый технологический уклад, который сможет
встать над их противоречием.
«Верьте прогностику»
И последняя
проблема, которую нельзя не замечать, — проблема science communication.
Базовая задача образования — управление связанностью знаний, но в
настоящее время разрушены практически все связности — науки с
производством, с образованием, с управлением, нарушаются связи науки с
познанием. Наука начинает переходить из области создавателя новых
смыслов в область ниспровергателя ложных смыслов. В итоге возникает
необходимость начать хоть как-то искать потерянные связи — это будет
входить в задачи создания новых образовательных систем.
То, что я
говорю, — это чистый взгляд прогностика на проблему образования.
Существует малоприятная для профессионалов поговорка: если специалист
вам говорит одно, а прогностик другое — верьте прогностику. В России
никаких трендов развития высшего образования нет. Есть государственная
позиция, которая изложена в некоторых документах — в программе создания
опорных вузов о вхождении университетов в топ-100 и прочее, но это не
тренды и не политика — это некоторый набор «хотелок». Государство хочет
дешевое и актуальное образование, при этом оно с трудом понимает, что
такое «дешевое», и совсем не готово ответить на вопрос, что же такое
«актуальное». Государство полагает, что вузы ему это смогут доходчиво
объяснить. Это нормальная ситуация, она должна вызывать у нас позитивные
эмоции, потому что тот, кто предложит советующее понимание, тот и будет
реализовывать свою концепцию. Просто потому, что другой не будет.
Как-то
я столкнулся с очень простым запросом бизнеса: «Дайте нам специалиста
через три месяца, и мы заплатим за него любые деньги. А через пять лет
он нам даром не нужен». Невозможно проектировать на пять или 10 лет
вперед, потому что тактические вызовы имеют другую частоту, они
месячные. Нужно думать не о том, какие профессии будут через 20 лет, а о
том, какие специалисты будут нужны в «Русгидро» и в «Росатоме» через
пять месяцев, а это совсем другой тип задачи.
Единственный тренд в
образовании, который нужно четко учитывать, — дистант. Нужно выходить на
рынок дистанционного образования. Представьте: вы руководитель
авиакомпании, но у вас нет страницы в Интернете. Никто о вас не знает. И
если вас нет на рынке дистанта, то вас нет. Ежели бизнесу нужны быстрые
смены квалификации, вы должны готовить короткие модули — с погружением
на несколько дней, но которые дают эти быстрые квалификации. Вот уже два
пути развития: дистант и создание локальных продаваемых модулей. Третий
путь — задать себе вопрос: что вы сами хотите в первую очередь? И на
этом строить стратегию.
Государство же дает распоряжение действовать
по обстановке. И мы можем это трактовать как «ничего делать не надо, так
как государство еще не определилось, или как «мы можем делать все, что
считаем нужным» и государство присоединится к нам, если мы будем
успешны. Думаю, и новосибирские, и питерские, и московские вузы должны
понять это как приглашение к конкурсу — сделай свою модель,
продемонстрируй, что она работает, и эта модель может стать базовой в
той системе перестройки образования, которую государство рано или поздно
начнет делать. Делайте хоть что-нибудь